Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Обсуждаем количество алкоголя на выпускном: Однокурсница: Столы будут примерно по 8 человек. давайте подумаем сколько примерно бутылок и чего....поставить на этот стол?) 3-шампанского, 3 вина, 2 виски, 1 водки Хватит? (много,или мало)???
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Примеряю потрясающее платье, которое, собственно, и станет моим выпускным. К двери магазинчика подходит женщина с ребёнком на руках. - Смотри, малыш, какая тётя красивая. Ребёнок по слогам: - Тё-тя кра-си-ва-я. Так мило.
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Чёлка отросла до кончика носа и дико его щекочет. Мальчик в трамвае встал и уступил мне место. На беременную я не похожа, выгляжу молодо, значит, есть ещё мальчики, которые просто так уступают девочкам места в транспорте. Зер гуд. Были вчера у бабушки Гали. Ей исполнилось 77, красивая такая дата, две счастливых цифры. Под бабушкиным окном, у дома, в котором когда-то жили и мы, цветёт сирень. Она белая, и от этого кажется, что облита с макушки и до корней мыльной пеной. А сосна-мачта уже выше дома. Двор детского сада теперь запирается на замок, и мне пришлось перемахнуть через забор (это с тортом-то!), чтобы взглянуть на бетонный ступеньки, на которых на десятилетия отпечатались детские ступни. Какие-то хулиганы пробежали по только что залитому бетону, и тем себя увековечили. А сейчас эти хулиганы, наверное, старше меня, потому что следы на бетоне были уже тогда, когда я едва умела ходить. А ещё в садике были тенистые уголки, все заросшие кустами, в которые мама меня никогда не пускала. Там было много битого стекла, пахло неприятно, а иногда валялись даже шприцы. Но мы всё равно украдкой туда забирались, пока однажды одна компания не нашла там зимой тело мёртвой женщины... Девяностые. Далёкое детство. Папа работал тогда на мясокомбинате, по вечерам у нас, в крошечной однушке, собирались весёлые компании. Меня все любили, баловали, проводили тайком на продуктовые выставки, а там я знала, куда пойти - ошивалась у стендов с конфетами и чипсами. Я и не просила ничего, девушки-промоутеры сами угощали. Мама этого не любила, считала попрошайничеством, тем более мы жили по тем временам неплохо - родители работали оба, да и бабушки с дедушками где-то подрабатывали. Но это не было попрошайничеством. Это была доброта. Вспоминаю наш двор. Была там горка в виде космического корабля - огромная, цилиндрическая, из металлических прутьев. Собственно горкой она уже не была - у неё не было ската - и мы просто лазали по ней вверх-вниз, как обезьянья стая. С другой стороны дома была бетонная горка-слоник? на которой с регулярностью, достойной лучшего применения, кто-нибудь разбивал себе нос. Возле горки стояла полуразвалившаяся дворницкая, и мальчишки иногда взбирались на её крышу по сложенным в груду ящикам. В молодёжном клубе, где моя бабушка преподавала вышивку, теперь другие кружки: латина, аэробика, большинство платные. А тогда всё было бесплатно: и бабушкина вышивка, и ИЗО Ирины Дмитриевны, и детский фольклорный ансамбль "топотушки", в котором я била в бубен. На масленицу перед клубом жгли нарядное чучело, такое нарядное, что даже жечь было жалко. Все пекли блины, и блины получались разными. Мы, дети, бегали от стола к столу, пробовали каждый. Всем хватало, хотя лишних денег тогда ни у кого не водилось. В квартире нашей были такие щели между плитами - в пору палец просовывать, а в самые холодные зимы окна обмерзали коркой изнутри. Я, обёрнутая платками и кофтами, как младенец пелёнками, гордо восседала на диване, листая тонкие детские книжки с дивными иллюстрациями. Родители читали, смотрели телевизор... В коридоре пол был дощатый, скрипучий, мелко трясся на кухне холодильник, в трубах урчала вода. На улице свистели хулиганы, выли первые сигнализации и тарахтела инвалидка дворника. Так мы жили.
Эффект свидетеля: история Китти Дженовезе (синдром Дженовезе) Жертва, тщетно взывавшая о помощи: история Китти Дженовезе
Тринадцатого марта 1964 года двадцативосьмилетняя Кэтрин Дженовезе возвращалась домой с работы. Это возвращение оказалась последним в ее жизни: Дженовезе получила удар в спину ножом от неизвестного нападавшего, а затем была изнасилована и убита. Подобные ужасные происшествия не являются в Нью-Йорке чем-то необычным, но об этом преступлении стало известно во всем мире. Ее нечеловеческие страдания продолжались в течение получаса на глазах тридцати восьми соседей, из которых никто не удосужился вызвать полицию. Случай «Китти Дженовезе» (так ее обычно называли знакомые) послужил катализатором исследований феномена поведения свидетелей. До сегодняшнего дня социальные психологи продолжают спорить о причинах того, что иногда называется «синдромом Дженовезе» или «эффектом свидетеля».
Как заметил профессор психологии из Нью-Йорка Стэнли Милгрэм (Stanley Milgram), «этот случай затрагивает фундаментальную проблему человеческого состояния... Если мы нуждаемся в помощи, то будут ли окружающие пассивными свидетелями нашей гибели или же они попытаются спасти нас?» читать дальше Убийство
Рано утром Китти уехала из бара, директором которого она работала, недалеко от дома на автомобильной стоянке припарковала свой красный «Фиат». Она жила в Кью-Гарденс, довольно безопасном в криминальном отношении микрорайоне Нью-Йорка, населенном, преимущественно, представителями среднего класса. На пути к дому она заметила приближающегося к ней человека. Позднее нападавший рассказал, что она сразу же бросилась бежать. Возможно, она заметила нож в его руке и попыталась как можно скорее добраться до ближайшего телефона-автомата, чтобы позвонить в полицию. Нападавший схватил ее сзади и нанес ей в спину несколько ударов ножом. Китти закричала: «О Боже! Он зарезал меня! Помогите! Помогите!» В этот момент в окнах многих ее соседей по дому зажегся свет. Ирена Фрост отчетливо слышала крики Китти и могла видеть все происходящее на улице. Ирена рассказывала: «Раздался еще один пронзительный крик и затем она упала, продолжая звать на помощь». Роберт Мозер открыл свое окно на седьмом этаже, увидел борьбу двух людей и крикнул: «Эй, оставь девчонку в покое!» Нападавший услышал эти слова и поспешил прочь. К сожалению, история на этом не закончилась.
Китти, истекавшая кровью, сумела дойти до двери своего дома и попыталась ее открыть. Но тут она увидела, что нападавший вернулся. Он снова ударил ее ножом, а потом нанес еще несколько ранений. Китти закричала: «Я умираю! Я умираю!» И вновь соседи услышали ее крик. Некоторые из них зажгли свет и открыли окна. Молодая француженка по имени Андрэ Пик, жившая на втором этаже, увидела, как какой-то мужчина наносит удары Китти. Марджори и Сэмюэль Кошкин, квартира которых находилась на шестом этаже, также были свидетелями нападения. Они видели, как нападавший побежал к своей машине, но затем заметили, что через пять минут он снова оказался рядом со своей жертвой.
И вновь Китти попыталась найти спасение в своем доме. Она вошла в холл, но нападавший вернулся в третий и последний раз. Как он вспоминал позднее, «я вернулся, потому что не закончил то, что собирался сделать». Идя по следам крови, он дошел до того места, где лежала Китти, изнасиловал ее и убил. В общей сложности, нападение продолжалось чуть более получаса. За все это время никто из свидетелей преступления не позвонил в полицию.
Нападавший сел в свою машину и скрылся. Через несколько кварталов, ожидая на перекрестке зеленого сигнала светофора, он заметил, что водитель соседней машины задремал. Убийца вышел из своей машины, разбудил задремавшего водителя и предупредил его о том, как опасно спать за рулем. Это был на удивление альтруистический поступок человека, на руках которого еще не высохла пролитая им кровь.
Как выяснилось позднее, Китти Дженовезе стала его третьей жертвой.
Нападавший: Уинстон Мосли
Неделю спустя двадцатидевятилетний неквалифицированный рабочий Уинстон Мосли был арестован за убийство. Ранее он не имел судимостей, жил с женой и двумя детьми недалеко от места трагедии. На допросе он быстро признался в совершенном убийстве и заявил, что в тот день у него возникло непреодолимое желание убить женщину. Через три месяца его дело рассматривалось в суде. Несмотря на ходатайство защиты об освобождении подсудимого от ответственности по причине его невменяемости, 11 июня 1964 года суд приговорил Уинстона Мосли к смертной казни на электрическом стуле. Однако судья допустил ошибку, не разрешив представить сведения о психическом здоровье Мосли на предварительных слушаниях. В итоге высшая мера наказания убийце была заменена на пожизненное заключение.
Год спустя Мосли попытался убежать из тюрьмы. Он напал на охранника, завладел его оружием и взял в заложники пятерых гражданских лиц. Он изнасиловал одну из женщин и в конце концов сдался вооруженным агентам ФБР. Мосли по сей день находится в тюрьме Грейт Мидоу, расположенной в штате Нью-Йорк. До сих пор суд отклонял все его просьбы о досрочном освобождении.
Детали этого преступления были ужасными и вызвали настоящую сенсацию. Однако сенсационная история, о которой сообщали газеты, имела отношение не столько к подробностям убийства, сколько к тому факту, что никто из сорока человек, живших в одном доме с Китти и ставших свидетелями трагедии, за все время нападения так и не удосужился позвонить в полицию. Когда кто-то из них все же вызвал полицейских, Китти уже была мертва. Известно, что они прибыли через две минуты после звонка. Свидетель, обратившийся в полицию, сделал это только после того, как сначала посоветовался по телефону со своим другом, жившим в округе Нассау. Этот друг и велел ему вызвать полицию. Но даже после этого осторожный свидетель сначала постучался в дверь своей соседки по лестнице и попросил ее сделать звонок. Позднее он объяснял это тем, что не хотел оказаться замешанным в историю.
Если бы кто-то из свидетелей позвонил в полицию сразу после того, как заметил неладное, то, скорее всего, Китти Дженовезе осталась бы жива. Вопрос, который задавали себе многие люди, звучал следующим образом: почему никто не позвонил в полицию, когда стало ясно, что у них на глазах убивают невинную женщину? Слишком много свидетелей, чтобы рассчитывать на их помощь
После этого преступления многие эксперты пытались объяснить бездействие свидетелей. Ими было выдвинуто множество предположений, в числе которых называлась и взаимная отчужденность людей (утрата индивидуальности) вследствие характерного для городских жителей слабого чувства общности. Действительно, в последующие годы появились сообщения о толпах людей, «подбивавших» самоубийц совершить последний прыжок. Однажды, когда полицейские снимали с крыши потенциального самоубийцу, их освистали стоявшие внизу зеваки. Интересно, что один богослов, заявивший, что деперсонализация в городе зашла дальше, чем можно было когда-либо это представить, попросил не называть его имя! Многие объяснения оставались просто догадками, и поэтому два нью-йоркских профессора психологии решили исследовать поведение свидетелей. Их интерес стал прямым следствием убийства Китти Дженовезе. Этих профессоров звали Бибб Латане (Bibb Latane) и Джон Дарли (John Darley).
Латане и Дарли решили выяснить, действительно ли все случившееся произошло именно потому, что свидетелей убийства было так много, что никто из них не пришел жертве на помощь. Первое выдвинутое ими объяснение они обозначили как «массовое неведение». Оно предполагало, что в неопределенных ситуациях люди смотрят на окружающих, чтобы понять, как им следует поступать (утверждалось, что это отражает «социальную реальность»). Если в чрезвычайной ситуации все другие свидетели также не знают, что им следует делать, и нуждаются в руководстве, то ориентация на таких свидетелей может дать неверное указание к действию, которое иногда сводится к полному бездействию. Возможно, что в рассматриваемой истории свидетели искали указаний к действию у жильцов других квартир, не видели никаких указаний и поэтому просто не интерпретировали происходящее как чрезвычайное событие. Проще говоря, если никто другой не собирается оказывать помощь, то возможно, что в действительности ситуация не является экстраординарной. Но для описания увиденного выдвигались и другие объяснения, такие как «месть любовника» или «просто веселящаяся парочка». Свидетельница-француженка Мадлен Гартман позднее признавала, что она, возможно, неправильно интерпретировала это событие и не восприняла его как чрезвычайное. Она заявила: «В течение ночи я много раз слышала громкие крики. Но ведь я не полиция, и мой английский далек от совершенства».
Второе объяснение, предложенное Латане и Дарли, также имеет отношение к численности свидетелей. Они утверждали, что присутствие других людей может влиять на процесс принятия решений. Если при каком-то чрезвычайном событии присутствует много людей, то возникает так называемое размывание ответственности, в результате которого каждый человек чувствует себя менее ответственным за происходящее. С учетом большого числа свидетелей убийства Дженовезе и их осведомленности о том, что многие другие люди также наблюдают за развитием ситуации (они видели, как их соседи выглядывали из освещенных окон), каждый рассчитывал на то, что первым ответственность на себя возьмет кто-то другой. Другими словами, каждый ожидал, что в полицию позвонит кто-то из соседей. В любом случае, если бы никто не пришел жертве на помощь, то в этом не было бы исключительно их вины. Они всегда могли бы сказать: «Не надо обвинять только меня. Другие также не ударили палец о палец!»
Объяснение, использующее понятие размывания ответственности, подкреплялось показаниями свидетелей. Мистер Кошкин с шестого этажа собрался позвонить в полицию, но у его жены было другое мнение: «Я не позволила ему это сделать, — заявила она журналистам. — Я сказала ему, что и без него уже, наверное, сделано не меньше тридцати звонков».
Удивительно, но Мосли, по-видимому, знал, что свидетели, скорее всего, поведут себя пассивно. Позднее он признался, что его мало беспокоили крики жильцов дома. Он заявил: «У меня было ощущение, что этот мужчина закроет свое окно и пойдет спать — и именно так он и сделал».
Латане и Дарли провели серию экспериментов, в ходе которых они исследовали так называемый эффект свидетеля.
Для первого эксперимента они пригласили студентов для обсуждения «личных проблем, с которыми сталкиваются учащиеся колледжа». Во избежание недоразумений студентов рассадили по отдельным кабинкам, а общение с ними осуществляли по системе внутренней связи. Каждому студенту по очереди давалась возможность говорить в течение двух минут. Во время своего первого выступления один из участников упомянул, что в стрессовых ситуациях с ним случаются припадки. Во время второго его выступления стало ясно, что у него действительно начался припадок. Он кричал: «Помогите! У меня начался припадок! Я могу умереть... помогите!» Около 85% тех, кто думал, что рядом с жертвой припадка больше нет никого, предложили свою помощь в течение двух минут; студенты, составляющие группы по три человека, сообщили о начале припадка в 62%; и только 31% студентов в группах из шести человек пришли на помощь в течение двух минут. Этот результат является наглядным примером рассеяния ответственности: присутствие других людей означало, что каждый участник эксперимента чувствовал меньшую ответственность за предоставление помощи.
В ходе второго исследования студентов, не объединенных в группы, располагали в комнате и предлагали им индивидуально отвечать на письменные вопросы о трудностях городской жизни. В то время как они выполняли задание, в комнату через отверстие в стене начинал проникать «дым» (на самом деле обычный пар). В течение четырех минут реальные действия предприняли 50% студентов, а 75% начали действовать в течение шести минут, когда эксперимент закончился. Однако в группах, составленных из трех участников, лишь 4% студентов сообщили о «дыме» в течение четырех минут и только 38% — в течение шести минут. Когда два «скрытых» исследователя присоединялись к ничего не подозревавшему участнику и отвечали «не знаю» на все вопросы, которые им задавали (такие как: «считаете ли вы, что мы должны что-то делать?»), то лишь 10% участников сообщили о дыме в течение шести минут, когда эксперимент закончился. Это является наглядным примером массового неведения: люди не хотели проявлять чрезмерную реакцию и лишаться покоя. В присутствии других людей мы смотрим на окружающих, чтобы понять, как нам следует действовать. Если они выглядят спокойными, то мы не видим вокруг себя никаких проблем.
Массовое незнание, возможно, объясняет, почему свидетели убийства Дженовезе вели себя так пассивно. По-видимому, они полагали, что поскольку никто не реагирует на ситуацию так, как если бы она была экстраординарной, то, скорее всего, она таковой и не является. Кроме того, даже если кто-то из них и мог подозревать что-то неладное, эффект рассеяния ответственности вынуждал его чувствовать себя в меньшей степени обязанным предпринимать какие-то действия. В составе группы индивиду гораздо проще решить, что он может ничего не делать, и понадеяться на то, что об исправлении ситуации побеспокоится кто-то другой.
Случай Дженовезе ставит следующие вопросы: почему мы не хотим казаться проявляющими гиперреакцию в чрезвычайной ситуации, и действительно ли лучше перестараться, чем проявить полное бездействие? Многие люди объясняют пассивное поведение нежеланием выглядеть смешными или суетливыми, но почему суетливым должен считаться человек, делающий то, что он считает правильным? Возможно, люди проводят собственный анализ выгод и издержек и решают, что потенциальные издержки для них (опасность, затраты времени и сил) перевешивают потенциальные выгоды. Но является ли такое поведение типичным в других культурах? Предсказуемая апатия
Споры по поводу случая Китти Дженовезе продолжаются и по сей день. Как могли свидетели преступления проигнорировать крики жертвы о помощи? Почему многие из них во время последующих интервью так равнодушно говорили о своем бездействии? Сведения, предоставленные Латане и Дарли, позволяют предположить, что свидетели преступления вели себя вполне предсказуемо и в полном соответствии с тем, что мы знаем теперь о социальном поведении в групповых ситуациях. Ведь наличие групповой ситуации предполагает сам факт того, что свидетели знали о присутствии друг друга. В своей статье, написанной в 1985 году, Шотленд (Shotland) сделал следующий вывод: «Результаты почти двадцатилетних исследований указывают на то, что так называемый эффект свидетеля проявляется во всех типах чрезвычайных ситуаций, медицинских и криминальных».
Уроки Так были ли крики Китти напрасными или же они должны помочь нам извлечь уроки, которые могут принести пользу другим людям, нуждающимся в срочной помощи? Что бы вы сделали на месте Китти, чтобы повысить свои шансы на спасение?
С учетом результатов всестороннего изучения «синдрома Дженовезе» было разработано несколько простых правил, которым рекомендуется следовать в тех случаях, когда вам требуется срочная помощь. Прежде всего постарайтесь, чтобы у свидетелей не было сомнений в том, что наблюдаемая ситуация является действительно чрезвычайной и требует их помощи. Например, вы должны дать им ясно понять, что подверглись нападению, а не просто издаете пьяные выкрики. Вам следует подавать сигнал четко и недвусмысленно. Вам нужно справиться с эффектом рассеяния ответственности, выбрав конкретного человека, которого вы будете просить о помощи. Гораздо легче игнорировать абстрактное обращение «Помогите!», чем конкретное «Эй, вы, в сером пиджаке, идите сюда, здесь произошло несчастье, и мне нужна ваша помощь. Срочно позвоните в полицию!» Вам нужно дать конкретное задание и возложить на человека ответственность за его выполнение. Как только один человек начинает оказывать помощь, социальная норма в экстренной ситуации меняется с «не помогать» на «помогать». Вполне вероятно, что другие люди начнут воспринимать ситуацию как чрезвычайную и будут прилагать усилия, чтобы вам помочь. Таким образом вам удастся справиться с эффектом массового незнания. Вас засыплют предложениями о помощи. Делайте так, чтобы психология работала на вас, а не против вас.
Этот случай может оказывать благоприятное воздействие и другим образом. Несколько лет назад я увидел, как по улице перед моим домом идет, шатаясь, пьяный мужчина. Автомобильное движение на этой улице было очень интенсивным, и мужчина с высокой вероятностью мог спровоцировать дорожно-транспортное происшествие. Я подумал, что мне следует позвонить в полицию, но тут же представил себе, сколько звонков они уже получили. Но, вспомнив о «синдроме Дженовезе», я все же сделал звонок. Полицейские прибыли через пять минут и забрали нарушителя. На следующий день они приехали снова, чтобы поблагодарить меня. Мой звонок оказался в тот вечер первым; они также сказали, что им не важно, сколько звонков они получают. Подгулявший мужчина был выпущен целым и невредимым утром следующего дня.
Более ясное понимание психологических объяснений случая Дженовезе позволяет людям лучше подготовиться к чрезвычайным ситуациям в их жизни. Это понимание может спасти жизнь вам или кому-то другому.
К сожалению, история Китти Дженовезе на этом не закончилась. Каждый год происходят прискорбные события, повторяющие ее случай. В 2003 году министр иностранных дел Швеции Анна Линд была убита в переполненном людьми универмаге. Убийца начал преследовать ее еще на эскалаторе, а затем нанес ей смертельные ножевые ранения. Вокруг находились десятки людей, но ни один не пришел ей на помощь. Действие «синдрома Дженовезе» проявилось еще раз.
Постскриптум
Что же можно сказать о случае Китти Дженовезе? Возможно, его можно резюмировать следующим образом: «Преступление было ужасным, но оно сослужило определенную службу обществу, убедив его в необходимости приходить на помощь тем своим членам, которым угрожает опасность». Эти слова взяты из письма, опубликованного в «New York Times» в 1977 году, оно было написано Уинстоном Мосли. В конце концов Мосли раскаялся в своих преступлениях и во время заключения даже получил диплом по социологии. До настоящего времени он находится в тюрьме Грейт Мидоуз в штате Нью-Йорк и продолжает подавать прошения об освобождении. Братья и сестра Китти поклялись препятствовать выходу Мосли на свободу. Они простили пассивных свидетелей преступления, но не убийцу их сестры.
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Милорад Павич, Страшные любовные истории. Нет, я конечно была наслышана о том, что это отвратительно, ужасно и т.п., но решила убедиться сама. Не скажу, что отвратительно, но особого таланта у автора не почувствовала. Попытки писать разным стилем, в разных жанрах, подпустить откровенного и эротики, на мой взгляд, провалились с треском. Получилось «нечто», что я бросила-таки на половине, хотя обычно самую гадостную, тяжёлую книгу домучиваю до конца. Нет уж, друже, не стоит Павич – или, во всяком случае, его Любовные истории – моего драгоценного времени. Может быть, стоит почитать ещё что-нибудь? Виктория Токарева, Рассказы. Помню, как однажды, на дачном чердаке, наткнулась в толстых журналах на один её рассказ. Как он назывался, сейчас не вспомню, но главную героиню звали Марла. Рассказ это произвёл на меня впечатление, и я, вдруг оказавшись у стеллажа с буквой «Т», не задумываясь, взяла первый попавшийся сборник. Прочитала первый рассказ – так себе. Отрывочные предложения, казавшиеся необычными метафоры вдруг стали раздражать. Прочитала ещё один, второй, третий… Некоторые рассказы были с изюминкой, другие казались плоскими, одноплановыми, но очарование таланта, которым веяло от того, первого рассказа, растворилось в этих нескончаемых буквах. Недосказанность раздражала, аллегоричность выводила из себя. Захлопнула книжку с удовольствием. И.Грекова (Венцель), Хозяйка гостиницы. Посмотрела месяц назад фильм Говорухина «Благословите женщину». Вообще-то я люблю Говорухина, особенно его несравненное «Место встречи…», но фильм оказался на «четвёрочку с минусом». Дело портил Балуев, который снова показался «это уже где-то игравшим» (в «Завещании Петра» он хорош, например). В целом, думается мне, не говорухинский материал, не его сюжет. В титрах увидела название литературного источника - И.Грекова «Хозяйка гостиницы» - и решила взять книжку. Во-первых, о самом авторе. Совершенно потрясающая женщина! Математик, автор учебника по теории вероятности, пишет замечательным языком не прозу – поэзию в прозе, да простят меня ПЧ за это варварское словосочетание. Во-вторых, о героине. Она настоящая, живая, добрая и… вызывает смешанные чувства. То есть иногда её ненавидишь так, что хочется головой о стену ударить – вот дурища-то! – а иногда хочется утешить, приласкать, помочь. В-третьих, о героях. Все они настоящие, не ходульные, со своими хорошими и плохими качествами. И, в заключение, о книге в целом. Спросите, о чём? О женской доле. О русской женщине. О том, что нельзя быть частью другого человека, каким бы замечательным он тебе не казался. О том, что нельзя существовать чужой волей, чужим умом, что такая жизнь губит самое лучшее в человеке, и о том, как вырвавшись из плена чужой воли, человек становится другим, свободным, чище и лучше себя прежнего… А вообще – о любви. О любви одной маленькой женщины к разным людям. Потрясающе. Сокровище советской литературы. И. Грекова (Венцель), Кафедра. Тоже хорошая вещь. Книга о вузе. Что удивило – прозорливость этой потрясающей женщины. «-Когда-нибудь экзамены будет принимать машина. – А вы не боитесь, что эта система порочна? Нет лучшей возможности оценить знания, чем беседа двух людей». А ещё поражают образы преподавателей и студентов. Наверное, в каждом вузе такие есть: добрые и жестокие, принципиальные и бесчестные, несчастные и довольные своей жизнью. В конце концов, почему в вузе? Такие люди есть везде. А «Кафедра» И.Грековой – только модель нашей жизни, нашего мира. С.Н. Дурылин, ЖЗЛ Нестеров. Потрясающая книга современника о великолепном художнике, друга о друге, священника о глубоко верующем человеке. Это всё о них – о Дурылине и Нестерове. Книга о поиске себя в творчестве, о переломной эпохе и о человеке, который никогда не боялся показаться несовременным и несвоевременным. Книга в процессе чтения, но уже сейчас кажется замечательной.
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Ванюшка защитился на «отлично». В целом оценки так себе, из 18 только три пятёрки, троек и четвёрок поровну. Слава Богу, на кафедре ТГП двоек нет. Я повторяю свою речь перед сном, после пробуждения и под душем Настроение «Скучно на этом свете, Господа», преследовавшее меня последний месяц, неожиданно прекратилось. Я бодра и полна сил. К сожалению, поехать сегодня к прабабушке (я стараюсь не говорить «на могилу») не получилось – у меня некоторые закономерные женские трудности, а на улице холод.
Всех братьев и сестёр в православной вере поздравляю со светлым праздником Троицы!
Я читаю книгу из серии ЖЗЛ о Михаиле Васильевиче Нестерове – об одном из моих любимых художников. Случайно раскопала сей кладезь в районной библиотеке, обрадовалась и начала читать. Человек с потрясающей судьбой, самобытным талантом и крепчайшей верой в Господа нашего. Читаю, вспоминаю выставку, на которой мы с Ванюшей побывали месяц назад, и многое становится понятнее. Даю ссылки на посты о Нестерове: о выставке о художнике
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Любимый театр доставил мне неожиданную радость. В контакте я поделилась в одной группе своим мнением о «Поминальной молитве» ТД как об одном из лучших спектаклей театрального Петербурга… и внезапно получила приглашение сходить на последнюю «Молитву» в сезоне. Мне сделали скидку на билеты, но дело не в этом. Я давно хотела показать папе этот спектакль, и он не разочаровался. Не могу сказать, что моя вторая, вчерашняя «Молитва» была лучше первой. Я прикипаю душой к актёрам, и уже не могу воспринимать героев другими. И если Катей из «Эшелона» для меня всегда будет Елена Кохоновер, то Голдой в «Молитве» – Елена Сапронова. Не могу обвинить Елену Кашинцеву в плохой игре, но Голда Сапроновой, на мой взгляд, тоньше, трагичнее. Во вчерашней Голде было меньше трагизма, экспрессии, хотя это по-прежнему образ любящей матери. Скажу честно: боялась, что не смогу видеть Голду Кашинцевой в самой глубокой, трагической сцене – сцене смерти. Думала, просто закрою глаза и буду представлять себе Сапронову. Но нет. Именно в этой сцене Елена Кашинцева проявила себя как нельзя лучше. Женщины в зале не сдерживали слёз, мужчины подозрительно шмыгали носами. Валерий Саломахин показал себя замечательным актёром, но… не Тевье. Для меня Тевье – Анатолий Рычагов. Всё остальное: искромётный юмор Менахема Мендла в исполнении Александра Иванова, потрясающие интонации старого еврея Лейзера (Владимир Воловик), старая, трясущаяся Берта, на поклоне срывающая с себя шляпу и внезапно оказывающаяся милой женщиной средних лет – Анной Косенко, было замечательно. От первой до последней минуты спектакль держит в напряжении, заставляя то плакать, то смеяться до слёз. Этот спектакль не о евреях. И не о русских тоже. Этот спектакль – о жизни, о любви, о счастье, о прощении. В нём нет надуманной толерантности «Даниэля Штайна, переводчика» Улицкой, он ни к чему не призывает… «Верните каждому своё, отдайте каждому своё…» - поёт Константин Арбенин. Эта песня звучит в конце первого акта, как просьба принять каждого таким, какой он есть. Но во втором акте мы видим, что против жестокости погромщиков встаёт другая жестокость , которую проявляет Тевье по отношению к своей дочери Хаве, которая становится христианкой. У Шолома Алейхема Хава кончает жизнь самоубийством, когда ей запрещают брак с русским. У Горина трагедия в чём-то даже глубже – Хаве предоставлен выбор между семьёй и любимым человеком, и она сознательно выбирает последнее. И мать её, Голда, умирает, так и не узнав, что отец простит свою дочь, и семья вновь воссоединится. Это не спектакль – молитва. Обращение к богу с просьбой помочь, указать верный путь, которая не остаётся без ответа. Ответом ей служат благодарные лица завороженных зрителей, которые замерли, не в силах оторвать взгляд от сцены. «Господи, и ты хочешь, чтобы я молчал?» - восклицает Тевье в финале, когда к его и без того немалой семье по нелепой случайности присоединяются Менахем Мендл и его мать. Семье некуда идти, они не знают, как поступить. Только что рухнул весь их мир, уклад, создаваемый веками. Впереди – неизвестность за чертой оседлости. Но они смеются от души над случившейся нелепицей, потому что как иначе жить?
Взяла билеты на 16ое на «Забыть Герострата!». Этот спектакль я ещё не видела, но сомневаюсь, что буду разочарована. Дожди… они такие Дожди.
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Я обожаю фотографа, который делает выпускной альбом. Три фотографии - хорошо. Другие делали больше, но я не умею принимать призывные позы перед скоплением людей. Выбрала наименее ужасную (скажите, почему меня с лицом аля полная луна всегда снимают прямо анфас?). Приходит сообщение: выбери другую, та не в фокусе. Да, чёрт возьми, не в фокусе! Руки у тебя, фотограф, откуда растут? Арррр! В итоге:
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Когда я делаю что-нибудь по дому, мне непременно нужна музыка. Причём лучше, если это будет "музыка изнутри", а не "извне". Т.е. петь буду я сама. Я и пою. Вчера, когда вешали занавески с папой, пели на два голоса "Он говорил мне, будь ты моею...", а сегодня я несколько раз исполнила "Капризная, упрямая..." Просто неделя русского романса какая-то. Я не готовлюсь к защите, я очищаю мозг. Целыми днями стираю, мою, готовлю, иногда немного пишу свою новую книжку. Мне кажется, я наконец-то доросла до того, чтобы написать полноценный роман со множеством разных сюжетных линий. Пока я точно знаю, что он будет о Питере и, внезапно, о школе. Причём не об учениках, а об учителях. Ни слова больше - боюсь сглазить. Изредка, когда мы с родителями собираемся за столом, папа включает телевизор. Удивительно, я уже лет шесть живу без телевизора, а тут приходится. Внезапно понравились каналы "Ретро" и "Ностальгия", а ещё часто останавливаюсь на "Звезде". И, конечно, новости и Ника Стрижак. Новости раздражают. Нет, я против того, чтобы что-то там замалчивать, как в былые времена, но когда новости проходят под девизом "Как страшно жить!", согласитесь, приятного тоже мало. Я, например, уже несколько лет собираюсь с мыслями, чтобы рвануть куда-нибудь на самолёте. Не поверите - ни разу не летала! И тут, если в новостях не говорят об очередной катастрофе, так пустят документальный фильм "Как разбился рейс такой-то". Ещё раздражает, конечно, криминал. Нет, я не о криминальной хронике, гораздо хуже топорно сляпанные передачи вроде "Суд идёт" или бесконечные сериалы про хороших и плохих полицейских, следователей и преступников. Фи. И, в финале, разумеется юмор. Как говорит моя Шись: "Боги, какой там йумор!". Это не юмор, это сплошное "ниже пояса", смешанное с диким бредом. Мда. Наверное, в моём будущем доме телевизора не будет вообще.
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Я люблю "Тихий Дон". Очень люблю. Наверное, у каждого человека, так или иначе связанного с научной деятельностью, есть собственное неприкосновенное мнение по определённой теме, возражения на которое принимаются болезненно и с боем. Так вот, для меня таким вопросом стал вопрос авторства Шолохова в отношении романа "Тихий Дон". Сегодня я готова опровергнуть один из основных аргументов некоего Зеева Бар-Селлы, известного когда-то в СССР под именем Владимира Назарова. Назаров, или Бар-Селла, категорически опровергает авторство Михаила Александровича, подтверждая это заявление имеющимися в рукописях Шолохова бессмысленными описками, якобы прямо указывающими на то, что текст скопирован с другого источника. Позволю себе поспорить с уважаемым З.Б.С. на основании некоторых знаний, приобретённых мною в процессе изучения автороведения вообще и экспертизы авторства в частности. Итак, описки. Глупые описки в результате непопадания по клавишам или неправильной коррекции в текстовом редакторе, столь распространённые сегодня, могут быть отброшены сразу, т.к. рукописи М.А. были в полном смысле рукописями, т.е. написанными от руки. Так значит, загадочные описки действительно свидетельствуют о грандиозном плагиате? Нет. Описки, происходящие в процессе переписывания чужого текста, написанного незнакомым почерком, имеют свои характерные особенности. Например, они обычно имеют связь с соседними словами. Например, при переписывании текста человек путает слово "странный" со словом "страшный", которое так же может фигурировать в данном контексте. В результате вместо "странный человек" у него получается "страшный человек", что существенно меняет смысл написанного. Не в силах разобрать слово, человек "подгоняет" его под соседние, ищет смысловую связь, так что в данном случае бессмысленные описки Шолохова более чем удивительны. Описки Шолохова носят другой характер. Вместо "серой" он пишет совсем уж неподходящее "сырой", вместо "площади" - "пол-лошади". Казалось бы, явно неправильно списанные с первоисточника слова, но подобные описки могут и не свидетельствовать о бездумном переписывании первоисточника. Во-первых, М.А. вряд ли бы стал переписывать механически, бездумно, и уловил бы отсутствие смысловой привязки слова к другим. Во-вторых, описки лишь в некоторых случаях бессмысленны (например, "грасный" вместо "красный"), но во всех случаях они закономерно проистекают из-за искажённого сигнала, поданного мозгом. Такой сигнал может быть вызван вмешательством извне. В нашей семье, например, ходит байка о том, как папа писал доклад о подвиге Гастелло, где должен был употребить фразу "Г. развернулся на горящем самолёте". В этот момент вошёл папин отец, мой дедушка, и начал говорить ему что-то о беспорядке на столе и необходимости уборки, в результате чего папа написал, что Гастелло развернулся на горящем столе. Помимо таких ошибок бывают ошибки "проговаривания": повторяя про себя текст, человек случайно меняет одно из слов на звучащее сходным образом. Отсюда и возникают "серый" вместо "сырого" и проч. Вот, собственно, и всё. Продолжаю исследовать. Искренне Ваша, пишущая ВКР по автороведению, Энисе
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Расцветает сирень, небо такое синее, что страшно становится. Лето на подходе. А у меня всё пишется, пишется одно и то же, и хочет почему-то назваться "Лёлькин дом", хотя пишу, как всегда, не о доме, а о людях. Вернулось вдохновение, слова присоединяются одно к другому, они выливаются из меня как единый плавный поток, я не думаю, я чувствую, вижу перед собой старый дом в стиле модерн, рыжеволосую девочку в синем плаще и питерское серое небо...
Всем тем, кто говорит: "зачем писать правильно, мы же не на уроке русского языка", желаю встретить кассира, который обсчитает их со словами: "зачем считать правильно, мы же не на уроке математики".
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Была сегодня в родной школе. Дело в том, что моя классная руководительница в этом году выпускает 9 класс, и я пришла на них посмотреть. Приятно увидеть столько любимых лиц сразу, в одном месте. Учительница химии, добрая старушка, театралка, милая Е.И., целует меня в щёку и - говорит, говорит. Обещает уйти каждый год и остаётся, потому что каждый класс просит довести их до 11 класса. Такого классного химика ещё поискать нужно: наши ребята без всякого репетиторства поступают на химфак и в медицинские вузы. Я, например, до сих пор не уверена, что знаю химию хуже, например, уголовного права "Зайчики, это соль!" Она никогда не зверствовала, не кричала, но химию мы знали хорошо. Англичанка, худая, в безупречном костюме, только что оправившаяся после онкологии, но уже такая же, как прежде - деятельная, быстрая. Она даже помнит, как зовут моего любимого и спрашивает о нём. Говорит, он хороший, хотя видела его однажды и то издали Я ей верю - она всё знает. Говорит, что видела меня во сне, давно хотела, чтобы я пришла. А когда пришла, она меня не узнала и едва не прошла мимо. Заводит меня в кабинет, где - о ужас! - ещё при нас поставили "одиночные" парты. Вспоминаем, какой скандал тогда устроила по этому поводу Сашуля, и смеёмся. Потом я говорю ей, что когда-то любила Р. Тут уж её очередь удивляться - говорит, никогда бы не догадалась. Думаю, она кривит душой. Хотя ей, моей О.М., можно. Дай бог, чтобы она жила долго, она этого заслуживает! Благодаря ей даже самые большие лентяи и тупицы неплохо выучили английский. Я выхожу, а она смотрит мне вслед и роняет: скоро я буду меньше работать, а потом... И замолкает. Дай бог, чтобы она говорила о пенсии, а не о болезни, которую, как я чувствую, она так до конца и не победила. О.Э. Как всегда улыбается, фотографирует свою племянницу, которой заменяет маму. Племянница улыбается, О.Э. тоже. Она помогает мне сейчас в одном нелёгком деле, надеюсь, всё получится Милые, милые учителя... Я скучаю. Думаю, скоро мы будем видеться чаще *заговорщицки подмигиваю*
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Один хороший одноклассник раздробил запястье. Сделали операцию, подвижность руки полностью восстановится не раньше, чем через год, и то неизвестно... Прыжки на байке того стоили?
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Эту запись можно было бы озаглавить "Энисе снова хочет, чтобы все были, как она". Признаюсь честно: меня раздражают люди, для которых весь досуг сводится к хождению по магазинам или салонам красоты. Нет, разумеется, мне тоже весьма приятно иногда выбрать какую-нибудь красивую вещь, перемерив десяток других, а то и просто заглянуть в отдел бижутерии, чтобы почерпнуть вдохновение для какого-нибудь образа. Про книжные магазины уже и говорить не приходится - оттуда меня можно вытащить разве что при помощи башенного крана, даже если у меня при этом в кармане три рубля. Хлебом не корми, дай полистать красивые издания. С парикмахером у меня великолепные отношения, и мы часто беседуем, как хорошие знакомые, так что время в парикмахерской летит незаметно. Но речь не об этом. Так получилось, что автобусы в ТЦ МЕГА ПАРНАС стартуют от моей станции метро, и каждый день я имею счастье наблюдать целые толпы людей, радостно туда устремляющихся. И в выходные тоже. Я всё понимаю: у меня тоже в универе была шестидневка, и вещи приходилось покупать по воскресеньям, но беда совсем не в этом. Многие люди не знают иного времяпрепровождения, нежели поездки по магазинам. В своё время я знала целую семью, которая все выходные проводила в гипермаркетах и торговых центрах. На мой взгляд, всё это довольно скучно. Нет, я не призываю всех построиться в колонну и идти в оперу или на выставку в Эрмитаж. Я люблю оперу, кто-то не любит - не в этом дело. Меня пугает примитивность этих людей. Неужели они действительно день ото дня находят интересным хождение по одним и тем же магазинам? Расскажу одну правдивую историю. Моя родственница И. недавно устроилась медсестрой в салон красоты. Раньше она работала в стоматологии, но работа оказалась слишком тяжёлой, и она решила попытать счастья на другом поприще. Первый день прошёл великолепно, если не считать презрительной снисходительности, с которой клиентки обращались с И., но к этому она была готова. Каково же было её удивление, когда, придя на следующий день в салон, она обнаружила в комнате ожидания "всё те же лица". Так было весь день. На пороге салона появлялись "новые" посетители, большинство из которых она уже видела вчера! В основном, разумеется, девушки, домохозяйки, жёны богатых мужей. Когда на следующий день ситуация повторилась, И. рискнула предупредить одну из клиенток, что делать данную процедуру так часто вредно для кожи. Получила ответ сквозь зубы: - Делай, что тебе говорят, тебе за это платят и, кажется, немало. В тот же вечер И. вызвала администратор и строго отчитала за то, что та отпугивает клиентуру. Принцип "не навреди" в салоне заменили принципом "не потеряй прибыль"... Скажу только, что сейчас И. опять работает в стоматологии - не выдержали нервы. Но я говорю не о принципах русского бизнеса, а о том, как люди проводят свой досуг. Неужели это нормально - проводить целые дни в салонах красоты и магазинах? Не нравится тебе ходить в театр, музеи, сходи в кино, в цирк, полистай книгу - любую, погуляй наконец! Нет сил смотреть на маленьких девочек, отчаянно пытающихся скопировать поведение старших подруг и целые дни проводящих перед сияющими витринами...
Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово страх...
Из меня не получится кулинара-виртуоза. Это я поняла давно, но мама, кажется, всё ещё надеется, что я научусь готовить так же вкусно и красиво, как она. Всё тщетно. Мне не хватает терпения, и все мои кулинарные попытки начинаются с приставки "недо-". Иногда, правда, возникает и "пере-", если я отойду от плиты и увлекусь чем-нибудь другим. Ах, почему я не родилась мужчиной! Тогда мои вкусные, но некрасивые котлетки и блинчики воспринимались бы на "ура" - надо же, мужчина и так готовит! Но женщина должна готовить ещё и красиво, а уж с этим у меня дела совсем плохи...