Но "Свифт" - это не просто спектакль. В нём каждый раз находишь для себя что-нибудь новенькое, чего раньше не замечал.
В первый раз видела новый состав: Иван Кожевников - Елена Кохоновер - Анастасия Никитина. Для меня достаточно было узнать эти имена, чтобы понять: будет потрясающе. И Александр Маков, конечно. Его доктор... просто нет слов. Впрочем, у него каждая роль по-своему замечательна. Мне этот спектакль понравился даже больше, чем апрельский. Наверное, потому что зал был лучше, "живее", что ли. Чувствовалось, что зал реагирует буквально на каждое слово и движение. Очень чуткий зал. Открытый.
А ещё я поняла, что спектакли надо смотреть босиком. Да-да, не смейтесь. Когда туфли жмут, в мире всё кажется отвратительным. А вот когда ты сидишь, касаясь босымии ногами прохладного пола, и чувствуешь каждый звук, каждую вибрацию кончиками пальцев - это да.
Мама сказала, что я со стороны выгляжу, как мим. То прячу лицо в ладонях, то наклоняюсь вперёд - все эмоции прочитываются.
Но в "Дождях" по-другому не бывает. Не бывает пресно и поверхностно. "Каждый спектакль, как микроинфаркт" (с)
А ещё я вдруг осознала, какая восхитительная в "Свифте" сценография: эти рваные сети, зелёный цвет и круглая сеть, которая превращается то в чашку, то в колокол, то в коридор смерти.
И музыка. И движение. Разве в драматическом театре бывает такая пластика, такие движения? Бывает, если это ТД.
Видели бы вы артистов, когда они выходили на поклон! Они ВСЁ отдали залу. Всё, что могли. Одновременно хотелось их отпустить, потому что видно было: устали, да и обычная для Малого зала "Ленсовета" духота, и не хотелось отпускать. Потому что это так прекрасно, что не хочется, чтобы заканчивалось. НИКОГДА.
Театр Дождей, я твоя вечная Белая ворона.

Картинка с сайта Театра Дождей
Миницитатник, как обычно:
— Я — Гулливер!!!
— Мисс Джонсон, ваше преподобие, у нас радость: доктор тронулся!
В сад!!! Всем в сад!!!
Ежедневный прием алкоголя очищает твою башку от ненужных мыслей.
— Какой же вы великан?
— Это я опустился.
Видите вон тот дуб? Пообщайтесь с ним, ему, наверно, тоже пятьсот лет.
— Пятьсот? Я помню его ещё жёлудем…
В Ноттингемшире самые глупые в мире были всегда доктора…
— Вы, случайно, не из Ноттингемшира?
— Да, а что?
— Я так и подумала.